«Ни один человек не остров», — провозгласил Донн, но ошибся. Не будь мы острова, мы бы потерялись, утонули в чужом горе. Мы изолированы (будто каждый на своем острове) от чужих трагедий в силу своей островной природы и в силу повторяемости канвы и сути историй. Костяк их не меняется: человек родился, жил, а потом по той или иной причине умер. Вот и все. Подробности можете добавить из пережитого вами. История неоригинальная, как любая другая, уникальная, как любая жизнь. Жизни — что снежинки: складываются в орнамент, какой мы уже видели прежде. Они столь же похожи друг на друга, как горошины в стручке (вы когда нибудь видели горошины в стручке? Я хочу сказать, когда нибудь внимательно на них смотрели? Если присмотритесь, вам потом ни за что не спутать одну с Другой), и все равно уникальны.
Если мы не склонны обращать внимания на отдельного человека, нам остаются только цифры: тысяча погибших, сто тысяч погибших, «число пострадавших может достигнуть миллиона». Если у нас есть истории человеческих жизней, статистика превращается в живых людей — но даже и это ложь, ибо люди продолжают страдать в таком множестве, что цифры ничего не выражают и ничего не значат. Смотрите, вы видите ребенка со вздутым животом, его руки и ноги, похожие на сухие палочки, мух, которые ползают в уголках его глаз: станет вам легче оттого, что вы узнаете, как его зовут, сколько ему лет, о чем он мечтает и чего боится? Если вы получите возможность заглянуть к нему в душу? А если станет, разве мы тем самым поможем его сестре, которая лежит с ним рядом в раскаленной пыли, словно нелепая, искореженная пародия на ребенка? И если мы испытаем чувство сострадания, неужели тогда эти двое детей сделаются для нас важнее, чем тысяча других, так же страдающих от голода, чем тысяча других юных жизней, которые вскоре станут пищей для бесчисленного множества мух, что вьются над ними и тоже хотят обеспечить свое потомство пищей?
Вокруг беды мы чертим оградительные линии, а сами сидим на своих островах, и ни одна беда не в силах нас задеть. Беды покрыты сплошным, гладким слоем перламутра и скатываются с нас, точно жемчужины, не причиняя настоящей боли.
Литература позволяет нам проникнуть в иные миры, в иное сознание и посмотреть на все иными глазами. В придуманной истории мы не умираем, вовремя успев остановиться, или умираем, но только за другого человека, а в действительности остаемся невредимыми и просто переворачиваем страницу или закрываем книгу: и жизнь продолжается.
Жизнь, такая же, как у других, и — непохожая ни на одну другую.
А правда в том, что жила-была девочка, и однажды дядя ее продал."
(Н.Гейман "Американские боги")